Дом, насколько я могла судить по ограниченному пространству гостиной, был местом довольно...нет, милым я бы его определенно не назвала. "С характером" - вот так точнее. Чувствовалось, что он "чей-то", являющий собой проекцию чьей-то души, где в каждом предмете, даже если он случайно брошен и не донесён до мусорника, - отпечаток чьей-то личности. В нашем с мамой доме такого не было - видимо, потому, что этот самый "характер" дома попросту не успевал складываться. Постоянно менялись составляющие, появлялись новые вещи и, так и не обнаружив своего "идеального места", уходили вместе со своими владельцами. Характер, пожалуй, был только у моей комнаты.
  Вообще, по всем канонам ужастиков, я сейчас должна была продолжать окликать хозяина дома, нерешительно топать дальше, вглубь комнаты, быть может, по пути что-нибудь шумно уронить, пока не наткнусь на хладный труп - лежачий или ходячий, по обстоятельствам (а потом споткнуться, орать и вести себя как полная дура). Но, к счастью, ни одна из перспектив меня не пугала абсолютно, даже если не брать в расчёт того, что в реальной жизни вероятность такого события где-то между нулём и минус бесконечностью.
  И Донахью таки вполз навстречу своему будущему счастью в лице меня - очевидно, я вытащила его из душа, судя по тому, что на его мокром теле не было ничего, кроме полотенца. Всякая приличная семнадцатилетняя дева должна была бы смутиться, потупить взор и невнятно залепетать; менее приличная - отпустить какую-нибудь гнусную шутейку, но я, привычная к мужикам в полотенцах, как и к мужикам без полотенец (знаете, сколько я повидала разных голых задниц маминых мужиков? - лысых, волосатых, прыщавых, тощих, e. t.c), не отреагировала никак. Мужик да и мужик, облизываться, положим, не на что (и пора привыкать к тому, что мы вроде бы как родственники), смущаться - нечего, не голый же он перед моим носом причинным местом размахивает. Так что, по-хозяйски расположившись на ближайшей подходящей поверхности - на подлокотнике кресла, я примирительно улыбнулась:
- Чокнутая, - не совсем то, что планировалось, но... - и настырная, - для пущего эффекта кивнула я с такой экспрессией, что заправленные за уши волосы мигом воспользовались возможностью растрепаться, занавесками обрамив лицо с обеих сторон.
  В нагрудном карманчике моей джинсовой рубашки была предусмотрительно припрятана старая фотография. И это было единственное слабое звено в цепочке моих мер предосторожности - мне пришлось её взять безвозмездно, потому как сделать копию не представлялось возможным. При этом, планируя наше знакомство с "папочкой", я твёрдо решила начать с неоспоримых аргументов и фактов, и сейчас лишь утвердилась в правильности такого решения. Он не походил на радушного или слишком доверчивого хозяина и, хотя по моим скромным подсчетам, спешить ему особо некуда было, - в такой глуши живут только те, кто может позволить себе размеренную жизнь бездельников, говорил он таким тоном, будто я отвлекла его от дел по меньшей мере государственной важности. Так что разводить лирику и затягивать со вступлением, чтобы подогреть интригу - нет, это был совсем "не тот" вариант. Я показательно извлекла из кармана фото - зажатое  между указательным и средним пальцами, оно повисло в воздухе в протянутой руке.
- Я - Скотти. Дочь Флоренс, - я не особенно рассчитывала на то, что Донахью сразу вспомнит тот случайный, мимолетный эпизод своей жизни и со слезами умиления вцепится дрожащими пальцами в снимок, с которого улыбалась моя мать, почти, кстати, не изменившаяся с того времени. Эта ведьма определенно знает какой-то секрет, который позволяет ей не стареть и не считаться шлюхой при таком количестве мужчин, через которых она прошла. Но на снимке, к счастью, кроме неё был и сам Джейк - какой-то всклокоченный, явно недовольный тем, что его фотографируют, но при этом не особенно активно сопротивляющийся - видимо, положение "звезды" обязывало снисходительно относиться к желанию всех окружающих запечатлеть его рядом с собою. Я , пожалуй, и не поверила бы в то, что у этих двоих, Роуза и моей матери, были какие-то отношения, если бы не знакомая мне бессмысленная картина на стене, и не кровать, на которой возлежал Джейк. Вполне могу допустить, что это был первый и единственный раз воссоединения мамы, Джейка и постели, 5 февраля 1999 года. - ... и Джека Роуза. Звезды кантри-рока, - торжественно закончила фразу я, выдержав театральную паузу, при этом намеренно не стала говорить "бывшей звезды", чтобы немного почесать его чсв. Нет, я не из тех девочек, которые живут по Дейлу Карнеги и не особенно заморачиваюсь о том, что и как говорю, но в какие-то моменты просто интуитивно чувствую, где нужно подсластить пилюлю и почесать за ушком. - Ты на него очень похож. И я, поговаривают, тоже. На него очень похожа, - с шутливым вызовом вскинув подбородок, резюмировала я.
   Понятно, что я сейчас прямым текстом херню в лапти обувала. Сходство наше сводилось разве что к идентичному количеству конечностей и потрохов, но знаете, при большом желании, если самому очень хотеть во что-то верить, можно увидеть и то, чего нет. Так люди, когда смотрят кино, находят детей похожими на родителей; или подростки себя - похожими на поп-идолов; женщины хотят и верят в свою независимость, а евреи - в избранность. Есть один маленький секрет. Хочешь кого-то в чем-то убедить? Убеди в этом сначала себя. А себя я убедила.

Запах по комнате плыл одуряющий. Аромат кофе проникал через нос и ласкал мою больную голову изнутри как добрая и очень горячая джинья. В общем-то, когда я предложил своей новоиспечённой дочурке заняться хозяйством, я думал, что она просто засунет пакет в кофе-машину, как делаю я, Сэди и большинство тех, кого я знаю. Не помню, когда мне в последний раз варили настоящий кофе с тех пор, как я уехал подальше от больших городов, даже в "Золотой форели" такой роскоши отродясь не видали. Удивительно, откуда у меня в закромах отыскалась подходящая посудина, - наверняка чей-нибудь подарок из тех, которые не знаешь, куда пристроить, пока не запихнёшь куда подальше в анналы. Способность Скотти отыскивать всякий ненужный хлам вызывала восхищение.
А вот термокружка на большом разделочном столе не могла принадлежать мне ни под каким видом. Я прищурился и поглядел на проныру с видом ковбоя, готового выхватить из кобуры свой верный кольт. Только ни кобуры, ни ствола у меня не было, о когда я щурюсь, вид у меня более чем дурацкий. Всегда считал, что это придаёт мне крутизны, пока одна из моих бывших не сказала мне это прямо. Ведь она не первая так подумала, надо полагать. Удивительно, сколько всего женщины утаивают от тебя по всяким причинам, большинство из которых понять так же просто, как сожрать ежа вместе с колючками. Взять хотя бы Скотти: почему её мать не сообщила мне о её рождении?
Этот вопрос пришёл мне в голову одним из первых, когда я слегка отошёл от первого шока "семейного воссоединения". Честно, я не знаю, как это работает в бабской голове, но на опыте других (и большого количества мыла, просмотренного за компанию с Сэди), желание осчастливить ни о чём не подозревающего папашу в их мозгах прямо пропорционально доходам самца-осеменителя. Значило ли это, что родительница Скотти в деньгах на ребёнка не нуждалась, а может и правда питала ко мне какие-то нежные чувства? Такая юная и симпатичная девчонка, которую я видел на фото, вряд ли могла опасаться, что останется без детей и чужого внимания, и раз решила сохранить нежданный подарочек, то и правда им дорожила, должно быть. Только подумать об этом, голова кружиться начинала. Мне даже стыдно стало за такой грубый приём и за эти вопросы, но ведь сама Скотти за чем-то да пришла, так что я постарался сделать лицо кирпичом, как у ведущего ток-шоу на шестом канале, когда он пытает в своей студии очередного несчастного политика.
- В общем, ты первая, - сознался я. - Но это дало мне больше времени на подготовку.
Я усмехнулся, а ведь и правда, просто удивительно, что до сих пор ко мне никто ещё не приходил с раскрытыми объятьями и длинным списком подарков на пропущенные за долгие годы праздники. Впрочем, мы теперь и впрямь живём в такое благословенное время, когда, чтобы надеть на мужчину ярмо обязательств за чужие грязные пелёнки, нужно куда больше, чем пламенное желание бывшей подружки навязать ему ответственность. Судя по тому, как Скотти держалась, она действительно была уверенна - правда за ней.
Было в девчонке что-то такое, от чего мороз до костей пробирал, как при виде женщины-полицейского, пытающегося выписать тебе штраф за вождение в нетрезвом виде. Когда она вот так смотрела и говорила о своём исключительном бескорыстии, постукивая себя по высокому и довольно гладкому для подростка лбу тонким, согнутым как паучья лапка, пальцем, так и подмывало поднять руки и сдаться на милость победителя. Глаза у неё были как у маленькой старушки, а ведь я до сих пор не спросил, сколько ей вообще лет.
- Спасибо.
Буркнул я, машинально принимая из её рук горячую кружку. С такого расстояния кофе пах ещё лучше, горячий пар приятно обволакивал лицо, расслабляя и поднимая настроение. Чёрт, если она всё готовит так же, как этот напиток богов, то кому-то крупно повезёт залучить это маленькое сокровище к себе на кухню. Я сделал длинный медленный глоток, позволяя терпкому напитку скользнуть по языку и вниз, до самой глотки, пока, наконец, понял, что этот счастливчик - я, так что разбираться с привалившим счастьем тоже предстояло мне.
Я начал с того, что сел на ближайший стул и вытянул ноги перед собой, продолжая обнимать ладонями горячие керамические бока кружки с амброзией. Кухня в моём доме не самая обжитая комната, обычно я захожу сюда только для того, чтобы закинуть в микроволновку очередную коробку из отдела замороженных полуфабрикатов или включить кофемашину, и иногда, очень редко, Сэди хозяйничает тут, задавая работы кастрюлям и сковородкам таким же сияющим, как в тот день, когда я приобрёл их в супермаркете целым набором, чтобы забить полки. Но, надо признать, здесь довольно уютно. Это одна из трёх комнат, которая не смотрит на озеро, а повёрнута лицом к небольшой лиственной роще, обступающей дом с тылу. Окно здесь маленькое и вечно находится в тени, так что и в самой кухне всегда стоит полумрак, если только не включать свет. Мебель, как и везде, деревянная: навесные шкафчики там, всё как полагается, большой стол, угловой диван и три стула со спинкой, доставшиеся мне от старого хозяина. Плита работает от газового баллона, и я так давно её включал, что и забыл, пуст он или полон.
- Хм, - пробормотал я как заправский мыслитель, Скотти закончила говорить, и я почувствовал, что образовавшуюся паузу придётся заполнить мне, хотя я понятия не имел, о чём её спрашивать сперва; ох, и задала мне эта пигалица пищи для размышлений, к которым я совсем не привык! - Сколько тебе лет, Скотти?
Поинтересовался я, выигрывая время. Подначки на счёт моей памяти и количества бывших вынуждал меня чувствовать себя неловко, а этого я уже успел перебрать, и прямо-таки начинал злиться на неё за то, что одним своим существованием Скотти словно укоряла меня за беспутно прожитую жизнь. Да, я не ангел. Я - безответственный человек, который к своим тридцати шести годам не посадил ни одного дерева, не вырастил сына, да и дом просто-напросто купил вместо того, чтобы построить своими руками. И вот, оказывается, я вполне мог бы оказаться отцом, если не этой девчонки, то другого, пока незнакомого мне, подростка. Простая, в общем, мысль, но слишком тяжёлая для переваривания, если ты к ней не был готов.
- Я должен знать, сколько осталось времени до твоего совершеннолетия, - пояснил я и даже умудрился улыбнуться. - Ты что, поссорилась с матерью? - наверное, мне стоило бы провести с ней воспитательную беседу на тему отношений с родителями, но я был не в том положении: я и сам, по большому счёту, смотал из дома, и я был тем нерадивым отцом, который бросил Скотти ещё до рождения, а ещё я ни черта не знал о её жизни или о ней самой, и мог полагаться лишь на её слова, которые могли оказаться правдой или нет. - И решила предложить мне свои услуги шеф-повара в обмен на крышу над головой... и что ещё? - я вздохнул и отпил ещё кофе, который бодрил и успокаивал ровно настолько, насколько мне требовалось. - А если твоя мама нагрянет сюда с полицией? Меня арестуют за растление малолеток, или у тебя и на этот случай есть план?
Я немного помолчал, чувствуя себя крайне дезориентированным. Разговор с давно потерянным чадом явно уклонялся от обычного шаблона. Я прямо-таки кожей чувствовал, что всё идёт совсем не по плану. На данном этапе мне полагалось рыдать у неё в объятьях или же тащить её для проверки к ближайшему детектору лжи, но оба варианта были какими-то несимпатичными. К тому, чтобы лапать незнакомого ребёнка я не был морально готов, и никаких детекторов поблизости не наблюдалось. И потом, какая мне разница - лжёт она или нет? Скотти сидела здесь, живая и очень настойчивая, так что иметь с ней дело мне пришлось бы в любом случае.
- Я понимаю, что искушение слишком большое, но, может, ты не будешь шпынять меня моими прошлыми грешками? - попросил я, отдаваясь на милость судьбы и Скотти, за такой прекрасный кофе я должен был ей хотя бы это. - Расскажи лучше, чего ради ты поехала в такую глушь. У тебя что, нет друзей, Скотти? Или ты убила кого-то, а теперь скрываешься? - надеюсь, блин, что это не так. - Или захотела на меня поглядеть?..
Словно я оживший доисторический мамонт. Да ведь для неё оно так и есть, должно быть.